Лингвистический шок может возникнуть у людей по разным причинам. Причем в непонятной ситуации могут оказаться не только иностранцы, но и носители языка. Так, например, одна женщина в детстве часто слышала один романс, слова из куплетов которого она воспринимала на слух, как «утопи маму» и «не люби маму». Хотя, когда она стала взрослой и случайно услышала это произведение по радио, то оказалось, что на самом деле там поется «нелюбимому» и «утопимому».
В данной ситуации сработал эффект «ослышки». Хотя будет не лишним обратить внимание на лингвистический аспект неадекватно воспринимаемых некоторых форм родной речи. Часто неблагозвучно звучащей может стать и аббревиатура. Например, аббревиатура ИСДИ – Институт социально демографических исследований. Его переименовали в ИСИ, потому что звук «с» в разговорной речи трансформировался в мягкий звук «з». И в конечном итоге аббревиатура института звучала как часть глагола из ненормативной лексики. Такой же курьез произошел и с Государственным Петербургским Университетом - ГПУ - когда к нему добавили слово Технический. Аббревиатура стала звучать как ГПТУ. Проще говоря, университет обозначался аббревиатурой профессионально-технического училища - ПТУ.
Неблагозвучие можно встретить где угодно, например, в названии фирмы «Мослесбанк». Здесь можно услышать и «лез в банк», и «лесба». Недоразумение выходит и с названием деревни Ленино-Кокушкино. Ведь произносят «Какушкино». При этом слово какушка нередко ассоциируется еще и с детскими фекалиями.
Часто лингвистически шок возникает при употреблении слов иностранного происхождения. Так, например, слово «ваучер» стало завсегдатаем анекдотов. Причем под понятием «ваучер» имеется в виду мужской половой орган. Хотя ваучер не имеет ничего общего с особенностями человеческой анатомии. Такой же курьез возник и с рекламой напитков «Херши», которые в нашем языке стали сразу же ассоциироваться со словом на букву «Х» из нецензурной лексики. И то что рекламируемый под таким названием напиток не имеет ничего общего с анатомией любой носитель языка прекрасно понимал. Но в итоге слово «херши», естественно, стало частью анекдотов на сексуальную тему.
В приведенных примерах видно, что благодаря незначительным переделкам, слова практически утратили свое значение, став при этом нецензурными или смешными. А вот именно благодаря искажениям и появляется лингвистический шок.
Благодаря искажениям, названия могут быть и смешными, и обидными, и нецензурными. Так, расположение России на географической карте можно назвать не Евразией, а Азиопой. Согласитесь, это окончание «опа» звучит немного обидно по отношению к государству. Аналогично в жизни звучит и аббревиатура Центра международного образования (ЦМО) – как «чмо». Тоже, согласитесь, приятного мало.
Часто в переделку попадают морфологические структуры фраз, после чего они становятся крылатыми выражениями со скабрезным намеком. Например, «Во мху я по колено» можно переиграть, и получится «Вом хуя по колено». Или к знаменитому лозунгу, призывающему беречь природу-мать, добавляют слово «твою», и опять получается ругательство. Подобная морфологическая игра со структурой фраз быстро запоминается носителем языка и просто передается другим людям, особенно если получается смешно или неприлично.
Особого внимания заслуживает лингвистическая игра со словами иностранного происхождения. Часто вызывает улыбку сам иностранный язык. Особенно когда пародируют иностранный акцент или ломаное произношение. Поэтому чаще всего для достижения эффекта «смешно» пародируют немецкий акцент, грузинский, китайский, татарский т. д.
В каком-то смысле лингвистический шок можно считать психолингвистический реальностью. В подтверждение этому достаточно привести тот факт, что в большинстве случаев люди, владеющие иностранными языками, сами искажают слова и фразы таким образом, чтобы они звучали смешно или неприлично - для того чтобы вызывать лингвистический шок у собеседников. Так, например, безобидно звучащая на русском языке фраза «голубая вода» на английском языке после незначительных переделок будет созвучна русскому слову «блевота». И смех, и грех! А португальская фраза «ин джулио пидарас ихуэлос» для русского уха звучит как верх неприличия. Хотя в переводе с португальского это выражение обозначает «в июле блинчиков объесться».
В памяти у переводчиков есть немало подобных примеров: звучит как «усрат ахуй атьебифи биляди», а в переводе с арабского языка на русский язык обозначает «семья моего брата – лучшая в стране». А есть и немало случаев с обратным эффектом - когда великий и могучий русский язык становился предметом безудержного веселья. Например, когда формируется фраза, в которой много раз присутствует слог «кус», что в переводе с фарси (персидского) обозначает сексуальное действие, и т. д.
Справедливости ради следует заметить, что не только устная речь богата такими курьезами. В письменности такие факторы тоже встречаются, хотя гораздо меньше. Смешные ситуации возникают, когда буквенные символы одно языка имеют другое значение в другом языке. А что говорить о появлении калькуляторов?! Дизайн цифр на дисплее таково, что при определенной цифровой комбинации (если перевернуть калькулятор клавишами от себя) получаются нецензурные слова из смеси русских и английских букв.
Поводя итог выше сказанному, можно отметить, что лингвистический шок просматривается в большинстве теоретических речевых построений. Есть такое понятие, как полуязычие, а попросту говоря, «суржик» - когда оппоненты общаются на смеси двух языков, не зная при этом толком ни одного языка. А есть и варианты, когда в дело идет механизм смеховой культуры. В таких случаях говорящий специально изменяет буквенное звучание слова или добавляет слова во фразу так, что ее смысл меняется.
Кроме этого, лингвистический шок может быть вызван попытками оптимизировать межкультурное общение. Во избежание курьезных ситуаций разрабатываются списки рекомендованных слов и выражений, которые не должны звучать в разговоре с носителем того или иного языка. Из речи исключаются неблагозвучные выражения. Хотя это может привести к тому, что одной из сторон будет труднее подбирать выражения для общения. Есть и второй список, в который включают элементы речи, которые на одном языке будут иметь пристойное значение, а на иностранном языке будут вызывать улыбку или замешательство, за счет того, что имеют неприятное звучание. Подобные меры предосторожности принимают и при письменном общении, хотч в письменности курьезов намного меньше.
Явление лингвистического шока является небольшой и не основной частью межкультурного общения, но может и послужить объектом для дальнейшего проведения исследований.
